"Если хоть один человек вспоминает об ушедшем, этот ушедший еще жив ..."                                                                                       

      Главная

      История, структура

      и боевой путь дивизии

     Воины дивизии

      Документы, воспоминания

      Фотоальбом

      Видео

     Информация для поиска

     Ссылки

     Гостевая

      Сообщество потомков

      воинов 141 сд

Искренняя благодарность всем, кто оказал помощь в создании данного сайта!

Дружественные нам сайты

ЗЕЛЕНАЯ БРАМА

44-Я ГОРНО-СТРЕЛКОВАЯ ДИВИЗИЯ

     Воспоминания о концлагере "Уманская Яма"

август 1941 года...

         Воспоминания А. Колесникова, бойца 21 кавполка НКВД:       

"Вот и Умань. Нас загнали в глубокую яму, из которой кирпичный завод брал глину. Яма была метров 7 глубиной метров, 300 шириной и около одного километра в длину. Нас не кормили, воды не давали. Все лужи повыпивали, начали есть глину. Потом эта глина в желудке сбивалась в комок, и человек умирал в тяжелых муках.

Фашисты каждое утро выбрасывали на край ямы мертвых пленных и тренировались в стрельбе из автоматов и пистолетов до тех пор, пока им это не надоедало.

Через несколько дней начали организовывать питание. На возвышении поставили несколько трофейных кухонь. Только кухни задымились, как голодные люди начали бросаться на них. А немцы открыли огонь из пулеметов.

С первых же дней немцы брали на машины по несколько групп для так называемой "очистки города". Но потом оказалось, что эти машины, которые вывозили людей, были машинами "смерти", "душегубки".

У них были крытые кузова, к которым были подведены выхлопные трубы. И пока пленных привезли к месту "свалки", люди задыхались.

Однажды прошел холодный дождь. Все начали вырывать в стенах небольшие ямки, чтобы согреться. Но потом все это обвалилось и кто не успел выбраться из своего укрытия, того ждала страшная смерть.

Потом нас погнали на Винницу. Конвой был новый. Видно было, что понюхали русского пороха. Многие были ранены и к советским пленным относились более терпимо. Но все равно, тех, кто был слабее и отставал, добивали.

Комендант колонны подозвал одного, проходившего крестьянина и сказал ему по-русски: "Что мы пленных накормить не можем, и если вы их накормите, мы не будем против".

На следующий день к обеду мы пришли к одной лесопилке.

Там стояло много телег, примерно по 10 в ряду. В одном ряду давали по большому куску хлеба, во втором - по 5 штук картофеля, а в третьем - воду.

Наши добрые советские люди просили нас не есть все сразу. Но мы этого не слышали. Мы только видели в их руках настоящий душистый хлеб и картофель, а не шелуху.

Когда нас выстроили то третья часть бойцов осталась лежать на земле, их невозможно было спасти.

Немцы очень злились и открыли огонь по крестьянам с криком, что они погубили своих же людей.

... И вот мы в Виннице. Нас загнали во двор, где находились авиационные казармы. И что интересно, невозможно найти ни одной травинки. Всю траву съели пленные, которые были до нас.

Нас кормили раз в сутки водичкой, подбеленной мукой.

Рядом с нашим лагерем, через забор, был еврейский лагерь. Их долго изнуряли работой. Они выкопали глубокий ров, в который всех их однажды утром посбрасывали шестами, даже не тратя патронов. Большинство живых пытались вылезти, но ничего не получалось. Яма была слишком глубокой. Так похоронили заживо около 5-6 тысяч. Могила та еще долго дышала".

из воспоминаний Сергея Чеканова

село Новое Тарбеево, Мичуринского района

лето 1946 года

Литературная обработка И. Гладких

«На окраине города, там, где недавно была птицеферма, немцы сделали для военнопленных лагерь . Обнесли проволокой, поставили вышки с пулемётами и часовыми… Кругом лагеря стояла толпа людей – женщины, дети, старики. Они принесли хлеб, молоко, всматривались в этих измождённых людей, хотели узнать кого-либо из своих родственников, но их отгоняли, Кормить в лагере не кормили, воды тоже не давали. Только для комсостава в ржавом котле один раз в сутки варили вику с овсом. За этой «кашей» стояла длинная очередь. Один из нацменов перебежал поближе к котлу и уже хотел получить «кашу», как раздался выстрел, и он мёртвый упал в котёл. Поднялась суета. В ход пошли приклады, штыки, дубинки. Вскоре у котла осталось ещё шесть трупов.

На земле валялись опухшие с пересохшими губами люди, просили воды. По лагерю ходили санитары с носилками и подбирали умерших. Рядом с лагерем была яма, из которой местные жители брали глину. На дне ямы осталась грязная вонючая вода от давних дождей. Нас погнали туда. Скоро эта жидкость была выпита. Ночевали тоже здесь, на дне ямы. Утром на край ямы подводили лошадей, стреляли. Пленные, кто в чём мог, варили конину. Дня через три дно ямы было усыпано мертвецами, их никто не убирал.

Однажды утром нас всех построили, выдали по буханке хлеба на троих и куда-то погнали. Конвой штыками и прикладами подгонял отстающих. К вечеру вошли в большое село с церковью. В колокольне видны дыры от снарядов, каменные постройки рябые от пуль. Наверно, совсем недавно здесь были бои. Село называлось Терновка. За селом в поле находился. У лагеря стояли кадушки с водой, валялись огурцы, дымились котлы. Ничего подобного. Измученных и голодных накрыла ночь.

С восходом солнца стали в очередь. Первые начали что-то получать. Пол-литра холодной несолёной баланды нам вливали в банки, каски, пилотки или кусок свёрнутой палатки, словом, что у кого было. Заканчивалась очередь за баландой, начиналась очередь за водой. Через день этапом погнали в Гайсино.

Медленно, как похоронная процессия, движется колонна пленных. По бокам дороги растёт свёкла, картофель, в копнах лежит пшеница. Всё больше становится людей, которые не могут двигаться, падают на землю. Фрицы бьют их ногами. Прикладами. А тех, кто не поднимается, пристреливают.

К вечеру другого дня добрались до Гайсино. Загнали в конюшню. Первые сотни получили по огурцу и по кусочку целого хлеба, остальные не получили и этого. В конюшне работал водопровод, немцы тут же перекрыли его. Вместо воды пустили собак, они рвали всех подряд. Шум, крик. Вбежали фрицы, стали наводить порядок. И снова кровь, снова убитые.

Утро. Очередь за баландой. Стоять нет сил, сажусь на землю и медленно продвигаюсь за очередью, по пути ищу зёрна пшеницы. Нашёл двенадцать зерен, кладу в рот и тщательно размалываю зубами. К очереди подошла женщина, раздала ведро яблок. Странно, но факт – немец молчал. « Позавтракали», нас погнали дальше. Одно село на пути было предупреждено, чтоб накормить пленных. Когда мы туда пришли, в конце села увидели повозки с продуктами. Немцы бросали нам хлеб, огурцы, помидоры, женщины нам давали молоко, квас. Началось обжорство. Ели всё подряд – сырое и вареное. Кислое и сладкое, соленое и пресное. Спешили досыта наесться. Набив карманы съестным, вновь двинулись в путь. Километров через пять у многих начался понос, боль в желудке, рвота. Некоторые падали на дорогу и в мучительных конвульсиях и умирали. Ночевали в очередной конюшне. Ранней зарей началось построение. Говорили. Что к вечеру будем в Виннице».

       Из книги     

       Кристиана Штрайта

      "Вермахт и советские военнопленные в 1941-1945 гг" // Часть II

«В ходе боёв на окружение в районе Умани (начало августа 1941 г.) 17-я армия оборудовала два армейских пункта сбора военнопленных, создав ограниченные запасы продуктов «за счёт сбора трофейных запасов и выдачи малоценного продовольствия с армейских складов». 1-я танковая группа и дивизии направляли теперь без предварительного уведомления большую массу пленных в Умань на 16-й пункт сбора, где к 10 августа 1941 г. скопилось 50 000, а к 12 августа - 60000-70000 пленных. И, хотя продовольствие на пункте имелось, пищу готовить не могли из-за отсутствия полевых кухонь; воды также не было. Поскольку материалы следовало экономить, был отдан общий приказ, чтобы армейские пункты сбора пленных и пересыльные лагеря работали только с трофейными кухнями; здесь, как и в большинстве других случаев пленные «прибыли в лагерь не то что без полевой кухни, но и почти исключительно без какой-либо посуды». Соответствующие приказы войскам направлять пленных обязательно с этими предметами «войска опять-таки оставляли без внимания»147. 13 августа пленные впервые получили питание, после того как был подавлен бунт путём расстрела «зачинщиков»...

          Валентин Рунов. 1941 Победный парад Гитлера. Правда об Уманском побоище.

          Из воспоминаний Томчука Никиты Федоровича, лейтенанта, командира комендантского взвода штаба 16-го 

          механизированного корпуса.

«С Копеньковатого пошли ночью на прорыв. Всю ночь двигались на юго-запад. Утром вброд перешли через Синюху на крутом повороте. Полем двигались красноармейцы, впереди шли танки.

Противник видимо ждал нашего прорыва на данном направлении. Вскоре на нас обрушился ливень пулеметного огня из засады. Мы начали отходить в обратном направлении. Около железнодорожного полотна узкоколейки меня легко ранило, но из-за этого я отстал от основной группы товарищей. Утром появились немецкие солдаты, которые прочесывали местность, и вскоре я попал в плен.

Начался сильный дождь. Фашисты загнали нас в какой-то недостроенный дом. Вначале нас привели в Головановск, где соединили с другими группами пленных. Уже в составе большой колонны перегнали в Умань. Сначала нас разместили в каком-то птичнике, потом перегнали в большой глиняный карьер, который впоследствии получил название «Уманская яма».

Условия содержания пленных в этом месте были ужасными. Не было еды, практически не хватало для питья воды, мы были лишены всякой медицинской помощи. Уже к вечеру первого дня пребывания в яме начали умирать тяжело раненные товарищи.

В то же время охрана лагеря была слабой, а в самом лагере вскоре появились люди, которые начали агитировать за сотрудничество с фашистами. Очень часто у лагеря появлялись местные жители, которые нередко за продукты выкупали пленных родственников, знакомых и просто приглянувшихся им пленных.

Мне надеяться на такое чудо не приходилось. Решили с товарищем действовать самим. Через десять дней нас вывел с ямы переводчик за часы»…