Истории о судьбах воинов

Родился 25 января 1907 г. Поляк, уроженец с. Ново-Бубновка Черноостровского р-на, Каменец-Подольской обл., из крестьян. Образование: окончил 4 класса сельской школы с. В.Бубновка в 1922 г.,

Сов. партийную школу 2-й ступени в 1931г.; военное - окончил Киевские объединённые курсы подготовки командиров РККА им. С.С. Каменева в 1932г. В РККА с 11 ноября 1929г. Член ВКПб с 1930г.

12 стр. полк - красноармеец с 11 ноября 1929г.

Киевские объединённые курсы подготовки командиров РККА им. С.С. Каменева - командир взвода

с 13 октября 1931г.

Ногинский стр. полк с 15 сентября 1932г., по другим данным 150 стр. полк - командир взвода с 25 октября 1932г.

Отдельный Ногинский стр. батальон 50 отд. стр. бригады - командир взвода с 26 марта 1933г.

Отдельная станково-пулемётная рота - командир взвода с 31 августа 1935г.

Стрелково-пулемётный батальон 20 механизированной бригады - командир взвода с 9 октября 1935г.

Из-за обострения обстановки на Дальнем Востоке 11-й мехкорпус был переброшен на советско-монгольскую границу в Забайкалье, где в его состав вошла 20-я мбр, сформированная в 1933 г. в МВО и переведенная затем в район Кяхты, ставший местом дислокации всего 11-го мк.

Стрелково-пулемётный батальон соединения Шипова, Забайкальский военный округ - командир взвода с апреля 1936г.

Уволен из рядов РККА 107 стр. полк в звании ст. лейтенант с 30 июня, по другим данным 10 июля 1938г.

5-я лёгко-танковая бригада - командир стр. взвода с 15 апреля 1939г.

В сентябре 1939 г. в походе на Западную Украину и Западную Белоруссию участвовали: в составе Украинского фронта — 25-й танковый корпус (… 5-я лтбр …) полковника И.О. Яркина.

138 отдельный разведывательный батальон 141 стр. дивизии - командир автоброневой роты с 11 мая 1940г.

В августе 1941г. в составе 141 сд бывшего ЮФ попал в окружение противника вместе с частью. Из окружения на территорию фронта не выходил, часть расформирована, сведений на него не поступало. Считать без вести пропавшим (по фронту).

Родился в 1907 г. в городе Проскуров Подольской губернии Российской империи (ныне г. Хмельницкий, Украина). Командир танковой роты, капитан. Пропал без вести в сентябре-ноябре 1941 г. Остались жена и трое детей, из которых в живых на данный момент только один сын.

Источник : http://polk.inter.ua/ru/polk/4318-vitvitskiy-voytsekh-vikentevich

Рудаков Иван Макарович

(1918 - 1945 гг.)

лейтенант, адъютант командира

141 стрелковой дивизии

Родился 29 февраля 1918 г. Русский, уроженец д. Маркаша, Авдеевский с/с, Пудожский р-он, Карельская АССР. Служащий из крестьян, бухгалтер.

Образование: общее - окончил 7 классов,

военное - Тамбовское кавалерийское училище по 1 разряду окончил в 1939 г.

Член ВЛКСМ с 1936 г. В РККА с 1 октября 1937 г.

Тамбовское кавалерийское училище - курсант с 1 октября 1937 г.

745 стр. полк, 141 стр. дивизия - командир конного взвода с 4 сентября 1939 г.

745 стр. полк 141 стр. дивизия - адъютант командира полка с 27 апреля 1940 г.

141 стр. дивизия, Юго-Западный фронт - адъютант командира дивизии.

141 стр. дивизия, 16 мехкорпус, 6 Армия - адъютант командира дивизии.

Находился в окружении и плену, прошёл проверку в лагере НКВД.

Направлен в 25 отдельный штурмовой батальон 24 ноября 1944 г.

Восстановлен в правах, прежнем звании и направлен в резерв 2 Белорусского фронта.

1320 стр. полк 413 Краснознамённой Брестской стрелковой дивизии - командир стрелкового взвода. Убит в бою 15 марта 1945 г., похоронен д. Цукау, Данцигский уезд, Поморское воеводство.

Источник: http://www.sgvavia.ru/forum/156-1614-1

Военное кладбище - Жуково (польск. Żukowo, нем. название Zuckau - Цукау)

На этом кладбище покоится 4 тыс. советских воинов, известны фамилии лишь 315 человек

Рудакова Ивана Макаровича в этом списке нет…

Денисов Алексей Платонович

(1909 - 1993 гг.)

ст. лейтенант, зам. командира

138 отдельного разведывательного батальона

141 стр. дивизии

Родился 17 марта (по другим данным 30 марта) 1909 г. Русский, уроженец г. Нальчика Кабардино-Балкарской АССР. Рабочий-каменщик. Образование: общее - сельская школа 4-х летка окончил в 1920 г.,

7 классов НСШ в г. Нальчик - в 1924 г., военное - кавалерийские курсы в г. Новочеркасске - в 1936 г.,

развед. курсы генштаба - г. Москва в 1939 г. В рядах РККА с октября 1931 г. Член ВКПб с 1932 г.

Юго-Западный и Южный фронт с июня 1941 г. по август 1941 г., партизанский отряд с мая 1943 г.

по январь 1944 г.

Тяжело ранен в голову и контужен 12 января 1944 г.

Награждён орденом "Отечественной войны" 2 степени в 1945 г., медалью "Партизану Отечественной войны" 2 степени в 1945 г., медаль "За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг." в 1945 г., орденом "Отечественной войны" - 1 степени в 1985 г.

1923-1925 гг. – чернорабочий.

1925-1928 гг. - ученик кузнечно-слесарной мастерской.

1928-1931 гг. – каменщик, г. Нальчик.

283 стр. полк, г. Батуми - красноармеец с 20 октября 1931 г.

283 стр. полк, г. Батуми - старшина роты с 15 января 1933 г.

Уволен в запас с 20 сентября 1934 г.

Контролёр на автобусной линии - в 1935 г.

Кавалерийские курсы, г. Новочеркасск - курсант с 10 сентября 1935 г.

Кавалерийский полк им. Ворошилова - командир кавалерийского взвода с 5 сентября 1936 г.

239 стр. взвод Харьковского ВО - командир кавалерийского взвода с 1 декабря 1937 г.

Разведывательные курсы, г. Москва - с 10 января 1939 г.

745 стр. полк 141 стр. дивизии - помощник начальника штаба с 11 мая 1940 г.

138 отдельный разведывательный батальон 141 стр. дивизии - зам. командира батальона по строевой части с 25 октября 1940 г.

Находился в плену с 12 по 30 августа 1941 г., с 30 августа 1941 г. на оккупированной территории.

Партизанский отряд соединения Одухи - командир взвода и роты с 4 мая 1943 г.

http://www.molodguard.ru/heroes230.htm

Партизанский отряд им. Михайлова - начальник разведывательной группы партизанского отряда в 1944 г.

Тяжело ранен в голову и контужен 12 января 1944 г.

На излечении в г. Киев - с 12 января 1944 г.

Звание капитан присвоено 8 июня 1944 г.

Выбыл из партизанского отряда с 24 июня 1944 г.

По сообщению жены от 13 февраля 1945 г., работает в местечке Меденица Дрогобычской области уполнаркомзагом (уполномоченный народного комиссариата заготовок).

Меденицкий райуполминзаг (районный уполномоченный министерства заготовок) Дрогобычской области, Министерство заготовок СССР - в 1948 г.

В 1985 г. к 40-летию Победы награждён орденом "Отечественной войны" - 1 степени.

Умер 12 июня 1993г.

В книге памяти Кабардино-Балкарской республики, книга 1-2,

до сих пор числится погибшим 6 сентября 1941 г.

Фоменко Олег Владимирович

(1915 – … гг.)

мл. лейтенант, начальник мастерских

по ремонту военной техники

батальона инженерно-военной части № 595 в составе

141 стр. дивизии

Звание мое было мл. лейтенант, сапер, из числа тех, кто после окончания института служил в армии 1 год, после чего нам вешали на петлицы кубик – и в запас. Но так не получилось.

Я был призван в 1938 г. в 18-й Одесский отдельный саперный батальон, входивший в 6-й стрелковый корпус. Там через полгода стал мл. лейтенантом, ком. взвода, затем - роты, затем нач. штаба батальона. После освобождения Западной Украины направили в г. Шепетовку.

В Шепетовку прибыл в военно-инженерную часть № 595 в середине 1940 г. на должность начальника мастерских по ремонту инженерной техники. Материальная часть стояла за станцией Шепетовка в лесу, а личный состав – на ул. К.Маркса возле столовой военторга, где мы, холостяки, питались. Жил я в доме начсостава №4 возле этой же столовой. Часть наша была в составе 141 сд, но

в оперативном порядке подчинялась отделу инженерных войск штаба КОВО.

Я сразу же подружился с офицерами-холостяками арт. полка. Лучшим моим другом был лейтенант Коля Утешев - ком. батареи и лейтенант Николай Марычев (имеется в виду Марачев Николай Иосифович) - пом. коменданта гарнизона. Затем в нашу компанию вошли лейтенант Гриша (?) (имеется в виду Бушелев Григорий Моисеевич) и мл. лейтенант Вася (?), я их фамилии уже не помню. Васю мы шутя звали «малэнький», - он был детина почти 2-х метрового роста, и сабля на нем висела, как кортик. Это была дружная компания молодых и беспечных хлопцев. Всегда вместе в Дом Красной Армии, на гулянки и, чего греха таить, вечером в ресторане, что в старой части города за базаром.

Командиры 141 сд (слева направо): О.В. Фоменко,

Г.М. Бушелев, Н.П. Утешев, Н.И. Марачев, Василий...

Когда началась война, части дивизии, ее полки и подразделения были в летних лагерях, и первые бои дивизии были в районе Брод. Там Коля Утешев подбил за один бой восемь немецких танков и сам погиб. Об этом писалось в дивизионной и районной газетах, где-то

в конце июня, - я сам читал.

(Есть предположение, что “Утешев Н.П. был ранен, находился на излечении, затем долго воевал… После ВОВ проживал в г. Астрахань”. Из письма однополчанина Чурилова М.И.)

В ночь с 27.07 на 28.07 в Шепетовке была ночная перестрелка, вызванная диверсионными группами немцев, проникших в город. Затем 6-го или 7-го июля наша часть была направлена в район Киева, Нежина, и т.д. С тех пор я оторвался от 141 сд и узнал о ней и ее судьбе только после войны. Знаю, что часть была разбита в тяжелых боях в районе старой западной границы. Остатки объединились с 6-й Армией Музыченко и вместе с 12-й Армией Понеделина попали в окружение в районе села Подвысокое (Зеленая брама), где велись тяжелые бои.

18 отд. саперный батальон принял в первые дни войны удары врага на себя в районе Рава-Русской и в Яворове (Западная Украина), где он стоял на новой границе с Германией

Там же находился и мой побратим Цатынян Аршалус Левонович, он был комсоргом 2-й роты 207 осаб 141 сд. Эта рота саперов обслуживала штаб 6-й армии, командарм Музыченко. В августе 1941 г. саперы наводили переправу на р. Синюха и отражали атаки немецких егерей.

В этом бою был ранен и контужен и сам Цатынян, попал в плен, был в Уманской яме, затем бежал, снова был схвачен по доносу, и снова попадает в лагерь в Германии. Еще несколько раз бежит, его ловили, били, и попадает в Дахау, где (по его письму) были в плену и Музыченко, и другие офицеры 6-й и 12-й Армий. После войны он встречался и с Музыченко, и с Долматовским.

Я же после обороны Киева воевал под Мценском, затем Сталинград, Ростов-на Дону, Крым и т.д.

На фронте в 1943 г. познакомился с девушкой-солдатом 25-й отдельной караульной роты 4-го Украинского фронта. После освобождения Ростова расписались с нею в ЗАГСе. Попали по фронту в разные места, и только в 1944 г., будучи зам. комбата, нашел ее и забрал к себе в батальон. С тех пор мы вместе по сей день. Вот коротко все про свою военную судьбу.

Демобилизовались мы вместе с женой в 1946 году. После войны и демобилизации я работал по своей специальности директором лесхоза в Вешенской (на Дону). В эту пору я очень близко познакомился с М.А. Шолоховым, был вхож в его семью, как близкий человек, а с некоторыми членами его семьи дружил. Михаил Шолохов – редкой души человек, большого личного обаяния, располагающий к себе с первого знакомства, Не верьте никакой «шелухе» о нем. У него я познакомился со многими видными писателями – А.И. Калининым, Е.Н.Перемитиным и др.

До сих пор я не могу смириться с тем, что его нет. Представить себе Вешенскую, ее озеро, Дон, леса без Шолохова немыслимо и больно. У меня дома есть его уголок – фотографии, письма Михаила Александровича и авторский экземпляр «Тихого Дона» с дарственной надписью:

«Дорогому Олегу Владимировичу Фоменко, рыбаку и охотнику, на память о Вёшенской. М. Шолохов»

Эта книга будет передаваться в моей семье от поколения к поколению

После Вешенской работал в Якутии директором Верхоянского лесхоза. Вышел на пенсию в Якутии. В 1977 г. приехал в г. Тернополь с семьей. Работаю в городском комитете народного контроля. Несмотря на возраст

(я с 1915 г.) занимаюсь спортом, охотой, увлекаюсь фотоделом, книгами и проч. Лежать на диване с газетой – не мое! Бегаю, пока бегается, а там будет видно.

40 лет мы были пропавшими без вести,

плененными, окруженцами,

и никто о нас не вспоминал…

Тураев Александр Фёдорович

(1915 – … гг.)

лейтенант, командир 6-й роты 745 стр. полка,

141 стр. дивизии

Эпопея моих странствий

В 1938 году я окончил Бакинское пехотное училище. По приказу Наркомата обороны мне было присвоено звание лейтенанта, по распределению направлен в Киевский военный округ, Новоград-Волынский укрепрайон Рогачев-Хребча командиром роты укрепрайона.

В Финскую компанию был откомандирован в г. Славуту, где формировались части 141 сд. После полного формирования и скоротечной подготовки выехали на фронт. Участвовать в боях не пришлось. Конфликт был закончен до нашего прибытия, наш эшелон вернули со станции Чудово-2 (Новгородское).

Прибыли мы в Шепетовку, здесь началась учеба и военная подготовка.

Я был назначен командиром 6-й стр. роты 3-го батальона 745 сп 141 сд.

В составе 141 сд участвовал во всех освободительных походах. После них вернулись в Шепетовку, где началась служба. Очень часто комдив Я.И. Тонконогов проводил учения и проверку 745 и 687 полков. В одном из учений по преодолению полосы препятствий совместно действовали 6-я рота 745 сп и рота 687 сп лейтенанта Литвинова. За образцовые действия рот мы получили благодарность комдива. Так проходили дни учебы и подготовки полков до мая 1941 г.

В первых числах мая был сформирован отдельный батальон из всех подразделений полка. Командиром был назначен капитан Зальценберг, батальон был направлен в Малы-Мосты и Сокаль для построения дотов и дзотов.

“…За несколько дней до объявления войны наш 745 стрелковый полк в составе 141 сд получил приказ двигаться в западном направлении по маршруту: Шепетовка, Славута, Острог,

г. Подкамень. В18 км восточнее города Подкамень полк подвергся нападению с воздуха, началась война…”

Из письма пом. командира 745 сп Березовского Ф.Р.

Полк был переформирован и вышел на соединение с батальоном Зальценберга. Я шел на соединение в группе из 30 чел. с 45-мм орудием, командовал майор Березовский, у меня помощником был мл. лейтенант Коваленко.

Бои уже шли полным ходом. К полку мы присоединились за г. Тарнополем в лесу, с ходу – в бой! С большими трудностями, стойко и отважно полк сражался с превосходящими силами

противника.

Отходя по приказу с рубежа на рубеж обороны, полк наносил удары по фашистам и задерживал наступление передовых частей врага. Ночью отходили, а с утра в бой. Врагу не всегда удавалось прорвать нашу оборону. Ряды наши редели, противник нес большие потери. Кичливая клика фашистов в своем превосходстве разбилась о стойкость и мужество поредевших полков. Мы заставили их нарушить свой режим, фашисты забыли о ночном отдыхе и несколько раз шли на нас в атаку ночью. Трупы фашистов устилали подходы к нашей обороне. Оставшимся от полка батальоном командовали Зальценберг и комиссар полка Алексеев.

Днем 4 августа 1941 г. в районе с. Перегоновка было приказано выбить фашистов у нас в тылу в колхозе Шевченко (за название колхоза не ручаюсь). По стерне и кукурузе мы пошли в бой. Итог и конец этого боя я уже не видел, и не знаю. Был ранен в ногу, подобрал меня сержант-связист. Поместили меня на подводу в лесу, потому что я потерял много крови и идти не мог. Подвода стояла в лесу, где было сосредоточено много войск 141 сд. Прошел слух, что мы окружены, и ночью идем на прорыв окружения. Дано направление - на Первомайск. Обозу приказано двигаться к реке, брод у мельницы. Не могу сказать, как развивался бой и дальнейшие события, вся армада двинулась на прорыв. Ночью наш обоз оказался в огромном овраге, как и почему, объяснить не могу. Вокруг оврага вспыхивали ракеты и летели трассирующие пули. Мы, двое раненых, и политрук приписного состава выбрались ночью из оврага в снопы скошенного хлеба. Утром 6 августа увидели, что вокруг поля стояли вышки с часовыми. Выхода не было. На третий день нас в снопах обнаружили пришедшие за ними женщины. Очень сожалею, что не знаю их имен и фамилий и названия села, где меня лечили и спасали от Уманской ямы. Когда в селе начались обыски и облавы, надо было уходить. Однажды утром, с трудом ступая на ногу, я ушел. Добрался до леса.

В полной военной форме, с пистолетом ТТ и планшетом, одетый сверху в старое гражданское тряпье и в сандалиях, ночью я двинулся на восток вслед за фронтом. Шел ночью по степям и перелескам по компасу и по звездам. Питался тем, что попадет, чаще всего кукурузой и зернами пшеницы. Ночью фашисты проезжая, простреливали лесополосы из автоматов. В пути в одном перелеске встретил капитана порученца из штаба дивизии. Он часто проводил проверку 745 сп в Шепетовке, а в боях был прикреплен к 745 сп, фамилию его не помню. Так мы медленно дошли до Днепра. Третьим стал неизвестный мне старший политрук. Переправа через Днепр была под контролем немецких войск. Такая группа при переправе вызвала бы подозрение, и мы расстались. За мой планшет и ремень через Днепр меня перевез мальчуган лет 13-14. На пути в лодке разобрал на части пистолет и утопил его.

Только глубокой осенью 1942 г. я добрался до Ростова. Ночуя по дороге за Матвеев-Курганом в полевом вагончике, грязном и разбитом, под полом нашел хороший топор. Ночью перерубал фашистские синие кабели связи. В армянском совхозе Чалтор под Ростовом меня поймал полицай, прикладом выбил зубы и бросил в машину. Нас с другими задержанными отвезли в Запорожье, в лагерь военнопленных.

В июле 1943 г. из лагеря отобрали 170 чел., посадили в вагоны без крыш и повезли в неизвестном направлении. Кормили гнилыми буряками (свеклой) и кочанами. Привезли аж в Италию, г. Верона, там послали работать на ремонте шоссейных и железных дорог. Через два месяца из 170 нас осталось 37 чел. Погибали от бомбежек английских самолетов или были убиты при попытке к бегству. Охраняли нас молодые эсесовцы с собаками и короткими итальянскими карабинами.

Из этой группы я бежал во время бомбежки англо-американскими самолетами. Подобрал меня русский шофер на немецкой машине, работавший в ветеринарной компании немцев. Он меня им и сдал. Нас заставляли приручать диких лошадей и мулов. Дикие животные очень многих повредили, сделали калеками, их отправляли в концлагерь.

Нас, оставшихся в живых, в 1945 году освободили союзники, посадили в свои американские лагеря, разбили по национальностям и начали отбор в так называемую группу персон, не желающих возвращаться на родину. Я воздержался от этой группы будущих шпиков. Когда наши представители по репатриации появлялись на горизонте, американцы по тревоге сажали нас в машины и увозили в горы, прятали. Связаться с посольством СССР не давали никакой возможности. Таким методом нас продержали до 1947 года.

В 1947 г. привезли под охраной военной полиции в Нюрнберг, погрузили в эшелон и увезли в

Бельгию, где продали как рабов, бельгийским владельцам шахт. И что характерно, нас заставили работать в шахте вместе с военнопленными немцами. Многие погибли в газовых шахтах Бельгии. Заключив без нашего ведома контракт на 3-6 лет, американские дельцы сделали бизнес, а мы стали рабами. Работал я в шахте Шарлеруа. В 1956 году при взрыве газа там погибло 162 чел, но я к этому времени был уже дома.

В мае 1956 года через посольство СССР я выехал на Родину. Соответствующую комиссию проходил в ЧОПе и в Киеве. Репрессиям, наказаниям и притеснениям в Советском Союзе не подвергался, не был судим. Получил паспорт и военный билет с правом места жительства в любом городе или селе СССР.

Звания лейтенанта меня лишили, записали солдатом. Военный билет заполнили с моих слов, наград никаких не имею, кроме двух юбилейных и звания ветерана труда.

Моя семья – жена и сын, в 1943 г. погибли в эвакуации. Сейчас у меня вторая семья. В г. Александрии проработал 25 лет, вышел на пенсию. Работаю восемь лет в отделе охраны.

В 1957 г. был с правами гостя на международном фестивале молодежи в Москве, встречался там с делегацией Бельгии.

Был избран председателем Кировоградской группы Совета ветеранов 141 сд 1-го формирования.

Такова эпопея моих странствий… 08.11.1984 г.

Сученко Владимир Андреевич

(1918 – 1987 гг.)

военфельдшер 745 стр. полка, 141 стр. дивизии

История судьбы в личной хронологии событий

с дополнениями Кшановского С.А.

Совету музея с. Подвысокое

от фельдшера 745 сп Сученко В.А.

27.02.1985 г.

Ваше письмо я получил, с радостью его читаю. Снова в моих мыслях ежедневные воспоминания тех кошмарных дней – дней пребывания в урочище “Зеленая брама” в окружении, последующие бои с фашистской ордой, прорыв на восток, пленение и долгие годы унижений, нечеловеческих пыток в лагерях военнопленных, и одновременно, как бы продолжение борьбы с фашизмом без оружия.

Чтобы вам было яснее, разрешить написать несколько строк о своих автобиографических данных.

Я, Сученко Владимир Андреевич, 1918 года рождения, 4 августа. Место рождения - с. Горбаневка Полтавского р-на Полтавской области. После окончания Полтавской семилетней школы № 6 поступил в Полтавский медицинский техникум, окончил его в 1936 году. Три года работал зав. медпунктом в с. Новый Тагамлык Новосанжарского района, а с октября месяца 1939 г. - зав. Козельщинского Райздравотдела Полтавской области.

С 1 апреля 1940 г. по 23 июня 1941 г. работал зав. Райздравотделом Заболотьевского района Волынской области, где прошел мобилизацию. Со своими медработниками в г. Ковель получил эшелон раненых и транспортировал в г. Киев. Там, в одном из военкоматов (х. Грушки) получил направление в действующую армию,

а именно: 745 стрелковый полк 141 дивизии 6 Армии, где начальником санслужбы полка был военврач 3-го ранга Николаев Захар (Захарий) Антонович.

За очень короткое время пребывания на фронте смог познакомиться с небольшим количеством однополчан, в том числе с Кшановским Станиславом Адольфовичем, начальником госпиталя 146 мсб, врачами Герасимовичем и Федоровым Федором Ивановичем - они на день пленения были живы, о других, погибших в боях, я ничего не знаю.

Я влился в состав 745 стр. полка 6-й Армии во время войны в районе Шепетовки.

2 августа 1941 г. 745 полк отступал в направлении Зеленой брамы.

3 августа Зеленая брама была заполнена нашими частями, нам солдатам, стало известно, что мы находимся в кольце.

3-4 августа 1941 г. наш 745 полк и многие другие вели беспрерывное наступление в направлении на совхоз им. Чапаева, но каждое наступление оказывалось безуспешным. В лесу находилось несколько медсанбатов, количество раненых и убитых росло…

Кшановский С.А. свидетельствует:

… К вечеру наросла интенсивность сражения, все ближе раздавались разрывы вражеских снарядов, нарастал вой мин, четко слышались пулеметные очереди. Число убитых и раненых росло, таяли наши ряды.

Когда в лесу стемнело, фельдшер Сученко принес на спине бледного и часто дышащего раненого в ногу Щербаня, у которого, вдобавок, в результате физического и психического перенапряжения нарушилась герметичность повязки на ране грудной клетки. Возвращаться на огневую позицию ему было нельзя, и мы оставили его в команде выздоравливающих госпитальной роты в качестве санитара, где он уже ранее проявил себя толковым помощником…

… Поступил приказ готовиться к очередному прорыву из окружения. Решением Военного совета ночь с 5-го на 6-е августа 41-го стала началом штурма вражеских позиций с целью прорыва вражеского кольца. Нашей 141 сд предстоял прорыв в направлении Ермиловка – Первомайск. На нас обрушился концентрированный удар хорошо подготовленных фашистских полчищ, имеющих боевой опыт ведения современной войны на Европейском театре военных действий. Мы отступали все дальше от границы, прорывая одно кольцо окружения, и снова попадая в следующее.

Сученко В.А. подтверждает:

5.08 бои продолжались снова и снова в направлении Первомайска.

Кшановский:С.А.

…И вот теперь, после следовавших друг за другом непрерывных кровопролитных полуторамесячных боев, от многотысячной 141 сд осталось в строю всего несколько сотен человек, многие из которых были ранены.

…Огненное кольцо вокруг нас сжималось, мы были уже под постоянным минометным обстрелом и выход оставался только один – быстрее форсировать реку. …

Сученко В.А.

6.08 в ночь, после приказа командования, мы пошли на прорыв всей техникой и живой силой, но были в большинстве рассеяны и на форсировании р. Синюхи настолько потеряли живую силу, что могли пробиваться на восток и вести бой только отдельными группами.

Кшановский вспоминает о последних усилиях выхода из окружения и … плен:

В направлении от реки Синюхи (после ее форсирования) по проселочной дороге к опушке леса двигалось несколько грузовиков с остатками отступающих частей. Нас увидели и, когда две машины притормозили, мы посадили на них своих раненых. Я, врач Герасимович П.Г., фельдшер Хохлин и Володя Сученко успели заскочить в кузов одной из машин. Мы радовались, считая, что все позади, и мы вырвались из окружения к своим.

Затишье оказалось кратковременным, нам удалось проехать спокойно лишь несколько километров. Снова последовал массированный обстрел наших машин из минометов. Я едва

успел выскочить из кузова машины, как в то же мгновение она загорелась. …

На рассвете нам повстречался боец с винтовкой, как оказалось часовой. Он привел нас в расположение остатков нашей части. Моей радости не было предела, когда я увидел своего давнего друга П.Г.Герасимовича, а рядом с ним Володю Сученко и Ваню Хохлина. Оказалось, они тоже успели спрыгнуть из кузова машины перед тем, как ее подожгли, и быстро скрыться в лесу на противоположной от меня стороне дороги.

…7-го августа 1941 г. остатки дивизии из нескольких десятков человек вышли из леса.

Бойцы заняли оборону на поле семенной свеклы, высота которой была достаточной для укрытия и передвижения. Жестокий бой длился недолго, расчет нашего пулемета вскоре вышел из строя, погибнув. В то же мгновение меня ранило осколком. Рана оказалась не опасной, но кровотечение было сильным. Находящиеся рядом Володя Сученко и Герасимович успели наложить мне жгут, и кровотечение прекратилось. Головокружение нарастало, и я стал проваливаться в бездну, теряя сознание.

Очнулся я на обочине широкой проселочной грунтовой дороги. Возле меня хлопотали Герасимович и Сученко, а рядом сидели еще десятка два-три безоружных красноармейцев. В метрах десяти от нас стоял немецкий солдат с автоматом…

Последовала команда – встать, построиться, а затем двигаться по проселочной дороге на Запад.

Прошло более двух суток, дорога пошла вниз. Подводы остановились, мне с моими товарищами позволили отойти чуть в сторону и присесть у дороги. Ездовые распрягли лошадей для водопоя, конвойные разрешили и нам попить речную воду. Мне так хотелось пить, что я потерял меру – Володя Сученко силой оторвал меня от речки…

Вскоре последовала команда продолжать марш, через некоторое время изнурительной ходьбы мы поднялись на бугор и увидели невдалеке большое селение, расположенное на холмистой местности – Голованевск!

Воспоминания Сученко иные, - о пути к Перегоновке с другими попутчиками…

Я оказался в группе из 7 человек, совершенно мне незнакомых, но очень близких по борьбе товарищей. Пробиваться на восток пришлось с моими товарищами больше в ночное время, частично днем, руководили группой старший политрук и воентехник.

08.08 в 4 часа мы были на 15-20 км. западнее Первомайска. Были слышны залпы нашей артиллерии, и некоторые снаряды ложились вблизи нас. На неубранном ячмене мы увидели густые неровные тропинки, начали разворачиваться назад, но было поздно. По нам выпустили несколько очередей из автомата, старший политрук, воентехник и два бойца были тяжело ранены, я получил удар автоматом по голове (по каске). Мы несли на себе старшего политрука и еще одного раненого. На дворе стало светло, и снова я почувствовал удары автоматом по каске и дикие вопли немцев: «Stern!» (звезда). Тогда я не знал, что маленькая звездочка на каске чуть не стала причиной моей смерти, - спасибо, товарищи подсказали: «Брось каску!»

Нас пригнали к деревне, а потом на колхозный двор, и какой-то западно-украинский националист объявил: «Строиться!» Из открытых дверей нескольких конюшен начали выходить мои товарищи военнопленные, их было много, где-то 2-3 тыс. человек. При построении на головы и плечи ложились резиновые дубинки и плетки. Затем появился фашистский офицер в чине капитана, говорящий на русском языке. Он приказал положить перед собой все свои личные вещи - документы и оружие, все до перочинного ножа и даже иглы. За утайку расстрел на месте. Он, подлец, не соврал, после построения мы потеряли около двух десятков человек!

Вслед за ним последовал приказ на ломаном украинском языке: «Теперь вы будете завтракать» Этот тип не соврал, - на двух возках сразу появилось несколько чувалов (мешков) прелых, сильно прогнивших подсолнухов. Начали сыпать по чувалу раздельно один от другого и приказывать: «За беспорядок будете наказаны!» Люди не принимали пищи 3-4 дня, они начали спешно брать по 2-3 пригоршни, и сразу началось избиение палками, а потом последовала очередь автоматов, и «завтрак» прекратился. Многие, скушав по 3-4 подсолнуха, начали их выбрасывать, а другие прятать в карманы.

Это было 8 августа 1941 года. После ночного обильного дождя утром была теплая, даже жаркая погода. После прогнивших подсолнухов появилась жажда, но нас построили по 200-250 человек, где-то колонн 8-10, и погнали в направлении Голованевска. Как называется эта деревня, не знаю и сейчас, хотя мне подсказывают мои товарищи по плену, что это было село Перегоновка Голованевского р-на. Не прошли мы 3-4 км от населенного пункта, как у большинства моих товарищей после употребления подсолнухов и грязной воды, начались резкие боли в животе, позывы. Каждому разрешалось присесть 1-2 раза, и больше он не поднимался, - его фашистские узурпаторы пристреливали. От Перегоновки до Голованевска, говорят, путь 30-35 км, мы прошли его за один летний день, но погибло свыше 1000 человек, почти все они были убиты немцами среди дороги выстрелом в висок.

Вдоль дороги к колоннам военнопленных смело подходили наши дорогие советские женщины и старались дать кусок хлеба, лишь бы спасти, чем-нибудь помочь голодному, попавшему в беду советскому человеку. Каждый, кто прошел этот страшный путь от Перегоновки до Голованевска

8 августа 1941 года, каждый благодарен этим женщинам-героиням, которые смело шли на немецкие штыки и автоматные очереди, отдавая последнее. Каждая старалась помочь пленным воинам.

В Голованевске, в этом лагере военнопленных, или пункте райзаготскота, я повстречался снова со своим однополчанином Николаевым Захарием Антоновичем. Он имел открытый огнестрельный перелом одного из предплечий. Помогал ему, чем мог, сделал перевязку, помог поесть, а больше нечем было. Через проволоку лагеря случайно увидел своего комдива, генерал-майора Тонконогова Я.И., которого вели мимо лагеря. Больше встречать его, вернее видеть, не пришлось.

Дней 4-5 был в лагере с. Терновка Джулинского района. Затем нас погнали в г. Гайсин.

Кшановский о находчивости Сученко:

…По дороге в Гайсин ко мне подошел рыдающий и весь избитый, с кровоподтеками на лице, молодой юноша с прижатой к груди левой рукой, которую поддерживал другой рукой. Было ясно, что у него травмирована левая рука. При ощупывании удалось определить вывих плеча. Вокруг не было ни стола, ни чего-то подобного для укладывания пострадавшего вывихнутой рукой так, чтобы она свисала книзу. В таком положении рука расслабляется и легко вправляется. Но где найти стол?! И снова проявил находчивость Володя Сученко, который обладал необычайной сообразительностью и изобретательностью. Он подсказал – рядом с нами была вырыта довольно глубокая траншея, крутые скаты которой могли послужить нам ’’краем стола’’. С помощью Володи я положил травмированного на край траншеи и через несколько минут добился успеха – вправил вывих.

Сученко - Гайсинский лагерь

Лагерь располагался в полуразрушенных артиллерийских конюшнях, а помещение для раненых было в брошенном складе. Несколько месяцев 1941 года он был как бы госпиталем для военнопленных при гражданской больнице. В сарае был изолятор для дизентерийных. В двух домах стояли без постелей больничные кровати, где лежали тяжелораненые и послеоперационные больные, а в сентябре-октябре 1941 г. лежали сыпнотифозные военнопленные. В одной из кухонных комнат находились фельдшера и санитары, они спали на полу. Мы с моим другом Василенко Федором, военфельдшером 1918-1919 года рождения, родом из Черниговской области, спали в кухонной комнате. Он заболел сыпным тифом и умер, там и похоронен недалеко от 2-го здания, где находилось кладбище (братская могила всех военнопленных).

Находясь в Гайсинском лагере (при гражданской больнице) мне пришлось познакомиться с местной подпольщицей Скокодуб Дорой Борисовной. Через нее я условно «хоронил» товарищей из комсостава и бывших раненых рядовых. Дора в городе доставала немецкие пропуска и отправляла «захороненных» на восток. В конце 1942 или в 1943 году Дора Борисовна и другие ее товарищи по подполью за попытку взрыва гебиц-комиссариата в Гайсине были схвачены и казнены.

В Гайсине, в лагере военнопленных я находился с августа 1941 г. до октября или сентября 1943 г., помогая раненым военнопленным.

Кшановский о группе медперсонала в Гайсанском лагере:

За небольшой промежуток времени в половине конюшни, ставшей ’’санчастью’’, сгруппировался преданный делу коллектив: врачи Герасимович П.Г., Николаев З.А., Мясников Н.И., я - Кшановский С.А. и фельдшера Сученко В.А., Хохлин И. и другие. Почти все знали друг друга, еще проходя службу в армии и участвуя в оборонительных боях. К нам начали обращаться за помощью не только раненые, но и больные с заболеваниями органов дыхания, с подозрением на туберкулез, истощенные с кишечными расстройствами с высокой возможностью возникновения дизентерии. Это не на шутку обеспокоило оккупантов, появилось распоряжение - отправить из лагеря больных с кишечной патологией в городскую больницу, приспособив для них здание бывшего туберкулезного диспансера. Это вселило в нас надежду и уверенность на установление более тесной связи с медиками районной больницы и аптеки, а также с местным населением. Мы также внесли предложение охране лагеря о необходимости перевода в изолятор райбольницы заболевших туберкулезом легких, которого немцы боялись как огня. Эту задачу мы легко разрешили, и теперь нужно было внедрить в изолятор как можно больше своих проверенных людей.

Сученко продолжает:

Октябрь и ноябрь 1943 г. я был в Винницком лагере военнопленных, в декабре 1943 г. в Славутском лагере, а в конце декабря 1943 г. находился в лагере № 326 в г. Падерборн в Западной Германии. Вместе с группой врачей 6-й и 12-й армий из Славуты были вывезены Николаев Захарий Антонович, Кшановский Станислав Адольфович, фельдшер Хохлин Иван Тихонович из 80-й дивизии 6-й армии и я.

Лагерь №326 был центральным распределительным лагерем Западной Германии со своими бесчеловечными строгостями, ничем неоправданными убийствами советских военнопленных. Наряду с этим там же была сильная разветвленная подпольная организация. Во многих городах Западной Германии члены организации связывались между собой по паролю «Михаил Кольцов». Руководил организацией Василь Кузнецов родом из Краснограда. В этой же организации был провокатор Ланге Олег. Ошибка Кузнецова была в том, что он его не распознал, а меня уговаривал поверить, что он из немцев Поволжья, и чист, как кристалл.

Ланге Олег оказался капитаном гестапо, он со временем раскрыл многих членов подполья. Василий Кузнецов никого не предал, я ему благодарен за свою жизнь, ибо он так и не признался, в какой город меня увезли. Я в Дортмунде уже был болен туберкулезом, и меня сразу перевезли в г. Мил…, как бы вспомогательный лагерь. Меня оттуда возили с пленными в Дортмундский лагерь за перевязочным материалом.

В апреле-мае месяце меня немец повез снова в Дортмунд, там я нашел своего подпольщика, с которым раньше сходился по паролю. Он зубной врач по имени Владимир, обнял меня и говорит –«Ты жив? Хорошо, теперь не бойся, - наши ребята-секретари (писари) дали ответ, что врача Сученко Владимира в наших лагерях нет, и комендант подписал. Васю Кузнецова повесили, а вместо тебя едва не повесили Гильченко Владимира»

В г. Мил…, где я находился от Дортмунда, по обслуживанию советских военнопленных, была сравнительно небольшая подпольная организация, но она была очень результативной. Ею руководил очень талантливый советский инженер Батенчук Евгений Никонорович, работавший на литейном заводе. Со своими товарищами они могли работать так, что детали, отлитые на заводе, при транспортировке либо рассыпались, либо приходили в негодность в разных местах. Вся эта работа проводилась еще в 12 небольших заводах г. Мил... А когда меня немец с автоматом возил и водил по этим заводам к больным, я с таблетками «больному» вручал инструкцию Батенчукова по выведению из строя любого станка таким образом, что это оставалось незамеченным.

После войны Батенчук Е Н. работал в г. Брежневе, под его руководством был построен автогигант КАМАЗ и десятки разных предприятий.

Вот и все, что я могу сейчас вспомнить, ведь с того времени прошло почти 44 года…

Кшановский – 1945 г. и далее:

… В конце марта 45-го при ускоренной ходьбе вокруг бараков у меня снова открылось желудочное кровотечение, я потерял сознание и упал. Через небольшой промежуток времени я пришел в себя, очнувшись от жгучих болей в животе на импровизированном операционном столе, где меня уже оперировали… После операции днем и ночью по очереди мои друзья Николаев Захарий, Сученко Володя

и Хохлин Ваня поили меня маленькими порциями разведенного шоколада…

…В ноябре 1982 г. меня посетил мой фронтовой друг фельдшер Сученко Владимир Андреевич, который вместе со мной прошел долгий путь фашистских лагерей, начиная с Гайсина Винницкой области и до последнего этапа в германском лагере Хеммера. Мы долго вспоминали годы лихолетья и радовались тому, что уже все плохое позади. Володя обладал огромной энергией и смелостью, оказывал не только медицинскую помощь больным и раненым, но и в невероятно трудных условиях, нередко с риском для жизни, устанавливал связь с местным населением для организации сбора продуктов, медикаментов и перевязочного материала. И вот, длительное непрерывное нервное перенапряжение на фоне хронического голода в условиях плена подорвали его силы – весной 1944 г. мой боевой друг заболел открытой формой туберкулеза. Мне удалось удачно наложить ему искусственный пневмоторакс, после чего дело пошло на поправку даже в условиях лагеря. С тех пор прошло без малого 40 лет, Володя не только выздоровел, но и вырастил и воспитал двух сыновей, которые стали врачами. Однако, спустя пять лет после этой памятной встречи, осенью 1987 г. на фоне гипертонического криза и при нарастании сердечнососудистой недостаточности, он умер…

Крок Леонид Аронович

(1921 - … гг.)

сержант, пом. ком. взвода 253 гап, 141 стр. дивизии

По воспоминаниям сержанта 253 гап Евдокимова С.Г.

и письмам Крока Л.А.

Предисловие

Бывает по-разному – нашлось несколько имен воинов 141 сд, а информации о нем по нулям, только фамилия, имя, отчество

(а порой и без отчества). Ни даты и места рождения, ни звания, ни подразделения, в котором “найденный” воин проходил службу. А может оказаться неизвестным, выжил ли он, погиб или пропал без вести. Необъятный простор для поиска…

А бывает, что повезет – находятся письма выжившего воина, документы и еще воспоминания однополчан о нем.

Но в этих реликвиях порой трудно разобраться. Описания идут как в некоторых современных фильмах – сначала середина событий, потом начало, затем эмоциональные рассуждения и окончание…

Если просто опубликовать эти реликвии отдельно в каком-либо порядке, почти невозможно будет проследить за ходом военной судьбы воина, понять что-либо.

Было решено виртуально “разрезать” эти листочки и “сшить” их в хронологической последовательности, привязывая не к авторам, а к последовательному ходу событий.

г. Ленинград, 1989 г.

Сержанта Крока Л.А. назначили помкомвзвода 253 гап сразу после окончания полковой школы в

Шепетовке, видимо потому, что он в школе был комсоргом и проявил себя хорошим организатором.

Беседа с Кроком Л.А. 08.11.1979 г.

записано Евдокимовым С.Г.

Восьмого под вечер был у Крока.

Он и его семья очень тепло меня встретили, и говорили мы до поздней ночи, больше всего о войне. Кому что досталось, но всем, кто из нас теперь жив, конечно, повезло. Он много рассказывал тогда - это была наша первая встреча.

Первый бой

Вначале, как и всем, было очень трудно и совсем непонятно, что произошло и почему отступаем. Взводу связи при отступлении приходилось сматывать связь штаба полка. Оказывались они иногда после всех, даже позади немцев, привыкли к этому и не считали окружением.

Однажды случилось нечто, послужившее толчком, отправным моментом, и очень важным - в их становлении настоящими солдатами. Сматывая провод, они услышали за собой шум моторов и спрятались в канаве и кустах у дороги. Из леса выехали два мотоцикла с пулеметами на колясках. Четыре солдата в гитлеровских касках, независимый вид победителей, - решительные движения, устрашающий вид незнакомой и совершенной техники. Но они не заметили наших связистов. Среди этих связистов был один непутевый солдат. Он то нелепо отставал при исполнении команд, то вдруг выскакивал вперед. Не то он мечтателем был, не то засыпал. Вдруг этот непутевый без команды бросил гранату в приблизившийся к нему мотоцикл. И удачно. Остальные стали стрелять из своих карабинов.

Стрелять их учили, они умели стрелять, и гранату бросать умели. Убивать им, конечно, не приходилось, это было противно всему складу их жизни, противоречило всему высоко человечному смыслу их воспитания. Но тут, в мгновение ока все четыре вражеских солдата были уничтожены. Никто из связистов не успел понять, как это произошло... Все стихло.

г. Шепетовка, 1940 г. Связисты поднялись, молча посмотрели на сраженных мотоциклистов и

пошли сматывать свой провод, унося свои аппараты...

Но они поняли, что фашистские солдаты столь же уязвимы, и стали теперь осмотрительны, осторожны. У них теперь не возникало паники при встрече с врагами, каким бы нахальным и непобедимым был их вид. Все это только что зародилось, но теперь жило и росло в практике отступления и схваток. Взвод теперь побеждал сознательно в мелких стычках и уклонялся от крупных непосильных встреч.

Вместе со своей дивизией и другими войсками эти связисты немного позже попали в Уманское окружение. Много тысяч войск попали в плен, но этот взвод в плен не попал, в нем осталось много живых, и они из окружения вышли с оружием в руках.

Из писем Крока Л.А.

в изложении Евдокимова С.Г.

События настолько быстро сменялись одно за другим, что в памяти многое перепуталось. Сохранились тяжелые воспоминания о непрерывных боях, отражении атак в течение дня и ночных отступлениях. И днем и ночью, не зная тишины, отдыха и часто без пищи... Если бы только атаки наземных войск... Как досаждали безнаказанные налеты немецкой авиации!

Особенно доставалось связистам. Любой ценой они должны были устанавливать, поддерживать и сматывать связь. В противном случае в очередном бою не было бы связи штаба с дивизионами, пехотой и танкистами, когда последние все же еще были. Сколько раз нагруженные катушками и аппаратами, отстреливаясь, без прикрытия пробирались к своим. Во многих случаях выручала пехота и прямой наводкой наши гаубицы. Ведь без связи полк неуправляем. Что и говорить, потери были большие, но раненых товарищей никогда не оставляли. Здесь у связистов была полная уверенность - на растерзание врагу друзья не оставят.

Не раз посылали меня на поиск пропавших батарей, дивизионов. В какие переделки только ни попадали мы вместе с сопровождавшими меня связистами! Как тяжело было в тех условиях поддерживать связь, не всегда мы успевали сворачивать ее.

Были и радости побед. Особенно разгром крупной группировки, около двух дивизий, прорвавшихся в наш тыл противников. Как мы тогда ликовали! Время и место не помню…

Бои в окружении носили тяжелый и кровопролитный характер. Днем и ночью нас поливали огнем с земли и с воздуха. Когда боеприпасы стали иссякать, затихла наша артиллерия. Помощи по воздуху ждать было

неоткуда, и после многочисленных попыток вырваться, которые окончились неудачей, поступил приказ: прорываться группами.

Из письма Крока Яблонскому В.С., 1977 г.

… В кровавой схватке в ту темную ночь большой группе удалось вырваться из огненного кольца. По-видимому, немцы не выдержали психической атаки и дрогнули. Только позднее от ребят, которым удалось бежать из плена, мы узнали о разыгравшейся трагедии группы частей 6-й армии

Очень хорошо запомнил последний солнечный день, когда какой-то полковник приказал двигаться в направлении Одессы частям, которым удалось ночью прорвать фронт. Вышли из леса на открытое поле. Тут же нас обнаружили, и началось кровавое истребление. Непростительная ошибка(?), стоившая тысячи жизней…

Из письма Крока, села Подвысокое, 1985 г.

Осматривая район ожесточенных боев и последней неудавшейся попытки вырваться из окружения под командованием полковника (повидимому, начальника штаба 141 сд Бондаренко Ивана Максимовича), я не мог себе представить, как нашей группе удалось вырваться из огненного кольца, по ночам пробираться через степные и полустепные края и пройти линию фронта. Вновь, как и в послевоенные годы, события тех дней не давали мне покоя.

Евдокимов С.Г. - продолжение

беседы с Кроком Л.А.

После окружения

Вокруг опытного, небольшого ростом, с большими черными глазами сержанта Крока, которому было тогда всего двадцать лет, образовалась группа, ядром которой был его взвод связи. Группа потом выросла до тридцати человек. Трудно было оставаться незаметными. Само собой сложилось, что сержант стал командиром группы.

Шли ночью, по два-три человека на расстоянии зрительной связи. Днем собирались вместе и спали в каком-нибудь перелеске или овраге. За продуктами посылали двух-трех человек, и те входили в населенный пункт, только убедившись, что там нет немцев. Немцы тогда стремительно наступали по Украине, рвались к Донбассу по большим дорогам, обходя все второстепенные.

За продуктами ходили все по очереди. Лёне доставалось ходить с красноармейцем Прониным. Тимофей Пронин, крупного сложения сибиряк с завидною силою в руках, хорошо дополнил щуплого сержанта. Военную форму при этом меняли на гражданскую одежду. Оружие прятали под одеждой, винтовок и карабинов с собой не брали.

«Слышали мы и до этого, что немцы подогревают националистические настроения, - рассказывал мне Крок. -Вернулись мы как-то в отряд, и под настроением от слышанного разбудил всех и сказал, что надо решить важный вопрос, - выбрать другого командира. А я лучше пойду один, чтобы не подвергать всех опасности. И предатели из местного населения могут выдать, да и среди нас может найтись кто-нибудь, ведь мы не всех хорошо знаем».

Получилось настоящее комсомольское собрание. Выступили все. Хотели даже протокол писать, но раздумали, было опасно носить с собой такую бумагу. Говорили, что нечестно отпускать одного, что вот тогда он как раз и попадется, что они вовсе не боятся. А один, самый старший, ему было лет за тридцать, сказал: «Стыдно тебе, товарищ командир! Мы тебе верили все, все шли за тобой, вместе все делили, а ты хочешь остаться один. Не годится это, надо идти вместе».

«Просил я у них прощения, - рассказывал мне Крок. - Никогда ни до, ни после не видел такого активного единодушного собрания».

Шли сначала на Одессу. Слышали, что там наши крепко держатся. Но однажды встретились красноармейцы из Одессы и рассказали, как ее сдавали. Поверили и повернули на север, там, в лесах удобнее. Но все время сдвигались к востоку. Вышли к Днепру, недалеко от Киева.

…Переправу начали ночью. Перевезли сначала Лёню и Тимофея. Подождали они еще двух, чтобы не отрываться и пошли по лесной хоженой тропинке вдвоем. Шли они первыми, и оружие у них было спрятано. Прошли-то немного, из-за кустов вышли немцы с автоматами: «Хенде хох!» Сопротивляться было поздно. Повели. Шли недолго и пришли в лагерь, где было собрано много таких же бредущих на восток в форме и в гражданском. Видимо, дорожка эта, да и другие дороги, немцам были известны.

Немцы были еще слишком самоуверенны, да и торопились - сроки их наступления давно были нарушены, высокое начальство было недовольно. Этим, по-видимому, следует объяснить, что охрана лагеря была организована плохо. При задержании нас не обыскали, не отобрали оружия, солдаты охраны посчитали, что это не их дело.

Лёню и Тимофея отправили к спящим на поляне под открытым небом. Благо в этих местах в сентябре было тепло даже ночью. Некоторые еще не спали. Стали говорить, кто откуда, из каких частей, как сюда попали. Тимофей опять оказался старше других, он прежде других обратил внимание на то, что порядка в охране лагеря нет, но, скорее всего, это временно. Поэтому надо бежать как можно скорее, лучше всего сразу же. Рядом был часовой охраны, соседние посты далеко и, если убрать этого без выстрела...

Еще трое решили действовать вместе. В темноте все пятеро были по возможности близко от намеченного места. Часовой ходил недалеко. Тимофей направился к нему. Остальные будто спят, а сами смотрят, что будет. Сердца стучат так, что, кажется, часовой их сейчас услышит. Вот он заметил приближающегося Тимофея и что-то громко сказал ему. Тимофей стал делать какие-то странные знаки руками. Часовой, не понимая, остановился, расставив широко ноги и положив руки на автомат. Тимофей подошел совсем близко, а часовой был в замешательстве и не мог понять, в чем дело. Резкий прыжок Тимофея вперед, левой рукой схватился за автомат, а правой нанес свой знаменитый удар по голове. Немец упал. Тимофей с автоматом, пригнувшись, побежал к нам и махнул рукой. Через несколько минут все пятеро бежали по тропинке в лес. Почти сразу их окликнули свои. Вся группа Крока была здесь и собиралась нападать на охрану, - хотела, во что бы то ни стало, освободить товарищей. Теперь все быстро стали уходить подальше от опасного места. Позади слышался шум разбегавшихся пленных и стрельба.

Много еще бед пришлось пережить. Через линию фронта перешли в конце октября на Донбассе. Немцы их так и не заметили. А вот свои открыли огонь. На это, выходившие из окружения, ответили таким крепким матом, что огонь сразу прекратился - так ругаться могли только наши.

«Немного поев, я уснул, - рассказывал Лёня, - и спал еще двое суток, да и остальные тоже. Потом мы мылись в бане. Нам дали хоть и плохенькое, но чистое обмундирование. Нашу одежду пришлось сжечь.

Мы, наконец, были у своих. Стало спадать то необыкновенное, невероятное напряжение, на котором мы все держались, особенно последние дни. И вот я почувствовал, что ноги у меня становятся, как ватные, не слушаются меня. Так я попал в госпиталь в Ворошиловграде, а затем в Сталинграде, и лежал там целый месяц, пока не смог снова ходить. Оказалась контузия. А из госпиталя - на Западный фронт».

Евдокимов С.Г. – путь Крока Л.А. к Победе

Войну закончил в Берлине в составе 136 АПАБр 3-й ударной Армии 1-го Белорусского фронта.

С этой армией прошел весь боевой путь после Сталинградского госпиталя. Участвовал в боях в Подмосковье, в городах: Белый, Ржев, Мценск, Великие Луки, Новосокольники, Невель, Режица, Рига, Курляндская группировка, Варшава, Берлин, Рейхстаг!

Демобилизовался в июле 1946 г.

Был награжден орденами "Отечественной войны" 2-й степени и Красной Звезды".